Поучительная история «Красной Шапочки»

РУСАЛ письменно обещал начать переговоры с трудовым коллективом «Севуралбокситруды», создать примирительную комиссию, не преследовать рабочих, участвовавших в забастовке на «Красной Шапочке», прекратить давление на членов и активистов НПГ. В качестве наблюдателей соглашение подписали депутаты. 4 апреля забастовка была прекращена.

Однако РУСАЛ и Лившиц обманули рабочих. Вести переговоры с рабочими о повышении заработной платы администрация отказалась. Полномочия рабочих, избранных в примирительную комиссию на посменных собраниях всех шахт «Севуралбокситруды», администрация признать также отказалась. Против шахтеров развернули пропагандистскую кампанию в СМИ. Провести общее собрание трудового коллектива «Севуралбокситруды» и «Боксит-строя», чтобы на нем, в соответствии с законодательством, были сформированы единые требования рабочих коллективов, администрация не разрешила.

Поэтому 13 апреля 74 шахтера «Красной Шапочки» начали голодовку протеста. Своей позицией РУСАЛ сыграл против себя. Развернулась кампания солидарности с голодающими (в том числе международная). Шахтеров активно поддержали все свободные (то есть не входящие в ФНПР) профсоюзы России (кроме СОЦПРОФа). В Москве даже пикетировали здание ОК РУСАЛ.

В результате 19 апреля администрация вынуждена была ослабить нажим – и на территории шахты «Кальинская» состоялось общее собрание трудового коллектива «Севуралбокситруды» и «Боксит-строя», на котором работники сформировали единые требования к администрации. Теперь по закону горняки могут не только вести переговоры с работодателем, но и начинать легальную подготовку к забастовкам.

Однако РУСАЛ ответил на это традиционным способом: 24 апреля он добился признания по суду забастовки на «Красной Шапочке» незаконной, получив, таким образом, право применить меры наказания по отношению к забастовщикам. То есть руководство РУСАЛа отказалось от своего письменного обязательства не преследовать участников акции протеста.

Говоря иначе, даже самые невинные вещи, гарантированные законом, наемные работники у нас в стране могут получить только с большим трудом и рискуя собственной жизнью. В то же время хозяева предприятий могут смело нарушать ТК – и это ненаказуемо.

Отсюда вывод. Он прост. Такое трудовое законодательство, которое действует сегодня в России, именуется в мировой практике «репрессивным». Репрессивное трудовое законодательство присуще диктаторским, авторитарным и открыто реакционным режимам. И мировой опыт говорит, что успешная профсоюзная борьба в рамках репрессивного трудового законодательства невозможна. Успешной может быть либо борьба против этого законодательства (формально незаконная) – с тем чтобы принудить власть ввести другое, не репрессивное, либо прямо борьба с недемократическим политическим режимом с целью его демократизации или замены другим режимом, более лояльным к профсоюзам и трудящимся вообще. Именно так развивались события в царской России, франкистской Испании, Чили. Говоря иначе, это опыт «Рабочих комиссий» и «Солидарности».

Нынешнее выступление на СУБРе — четвертая массовая акция протеста с 1989 года. Самая масштабная произошла в 2003 году, когда более 500 горняков в течение недели находились под землей (во время забастовки три из пяти шахт не работали), после чего представители «СУАЛ-Холдинга», которому тогда принадлежало предприятие, внесли в коллективный договор поправки, повышающие тарифную ставку.

Заключение

Возникает естественный и весьма актуальный вопрос: что же можно сделать сегодня в нашей стране для существенного улучшения дел в социально-трудовой сфере?

Для этого, на мой взгляд, важно применить набор методов, которые необходимо постепенно развивать и совершенствовать.

Во-первых, нужно усилить регулятивную роль государства не только в сфере минимальной заработной платы, но и достойной заработной платы, достойных условий труда и достойных социальных гарантий. В этих целях следует активно использовать не только минимальные социальные стандарты, которые у нас достаточно полно зафиксированы в Трудовом кодексе, но и стандарты достойного труда, которые давно разработаны Международной организацией труда (МОТ) и используются странами Европейского союза. Для этого законодатели должны ратифицировать ряд основополагающих конвенций МОТ, регулирующих сферу доходов работников и членов их семей, а также Европейскую социальную хартию, которую Россия подписала ещё в 2000 году, но до сего времени не ратифицировала.